В своем
интервью «Украине Коммунальной» глава НАК «Нафтогаз Украины» Андрей Коболев ранее рассказывал о том, что НАК – на пороге серьезных изменений и, о том, как в дальнейшем будет реализовываться энергетическая политика Украины в условиях «газового противостояния» с Россией. Журналисты ЛигаБизнес.информ выяснили подробности у советника господина Коболева – Юрия Витренко. «У.К.» публикует сокращенную версию
интервью.
- Вы работали в «Нафтогазе» в 2002-2009 годах, почему решили вернуться?
На самом деле я вернулся с технической точки зрения. Формально и в предыдущие годы я оставался внештатным советником. Когда ушли Олег Дубина и Игорь Диденко в 2010 году, я формально продолжал быть советником Евгения Бакулина. Но за все это время я с ним ни разу не виделся, и даже не созвонился. Последние 2-3 года, до прихода Андрея Коболева, я не занимался ничем, что было связано с «Нафтогазом». С апреля я вовлечен в процесс реформирования компании. Чтобы я мог участвовать в рабочих процессах, меня назначили штатным советником с двухчасовым рабочим днем.
- За что вы отвечаете в «Нафтогазе»?
Я - советник, вхожу в рабочую группу по подготовке проекта реформирования «Нафтогаза». Это основные обязанности.
- Если говорить о реформе «Нафтогаза», почему было принято решение разделить газопроводы и подземные хранилища?
Эта проблема многогранна. Первое, что мы решили, - очень четко определить функции, как это предусмотрено Третьим Энергопакетом. Там определено, что есть отдельная функция оператора транспортной системы и оператора ПХГ. Там же есть упоминание, что один из этих операторов может выполнять функцию балансировки рынка газа. По сути, у нас есть три функции. Эти функции должны быть четко выделены в законодательстве.
- Что собой представляет функция балансирования рынка газа?
Если существует избыток газа, то нужно закачать в хранилища, а если дефицит - то этот газ нужно поднять из ПХГ. Диспетчеры или балансирующая организация указывают, какие задвижки закрывать, а какие - открывать. Еще один важный момент - нужно разделять оператора и собственника. Существует очень много примеров, как в Европе происходило разделение газовых компаний. Скажем, компания является собственником активов, и есть отдельно компания, которая является оператором. Собственник просто отдает в аренду и лизинг магистральные газопроводы оператору, у которого в капитале может быть владелец ГТС, а может и не быть. То же касается и хранилищ.
- Какую модель предлагает «Нафтогаз»?
Новые ПАО («Украинские ГТС» и «Украинские ПХГ»), создание которых прописано в законопроекте правительства, останутся на 100 процентов в госсобственности. Эти компании потом будут передавать в лизинг операторам соответствующие инфраструктурные активы. То есть, в два новых ПАО никакие партнеры не привлекаются. Одна из этих компаний будет владеть газопроводами, вторая - хранилищами. Дальше часть хранилищ будет сдаваться в аренду оператору. Этот оператор и будет совместным предприятием (СП) с иностранным партнером. Некоторые ПХГ могут точно так же сдаваться в аренду этому же оператору, который будет выполнять функцию управления ГТС. Для управления другими ПХГ будет создано второе СП с иностранным партнером.
- Зачем делать два отдельных СП?
Оператор магистральных газопроводов - это естественный монополист. Мы должны понимать, что регулятор(НКРЭ. -Ред.) всегда ограничивает доходность естественного монополиста, чтобы тот не зарабатывал слишком много. Оценка таких операторов в Европе обычно на уровне балансовой стоимости их активов. При этом ПХГ в ЕС - это конкурентный рынок, их тарифы регулируются не государством, а спросом и предложением. Поэтому такие активы зачастую продаются в разы дороже балансовой стоимости. Поэтому мы говорим государству, что включать все скопом в одно СП бессмысленно. Сделав два СП, государство получит гораздо больше. Это разные функции и разные потенциальные инвесторы. Многие иностранные компании, очень репутационно привлекательные для Украины, заинтересованы только в наших хранилищах, но не в газопроводах. Многие из этих компаний сами занимаются поставками газа и, согласно Третьему Энергопакету, не могут быть операторами магистральных газопроводов.
- Обсуждается ли вопрос создания отдельной компании для балансирования рынка?
Функция балансировки будет передана оператору магистральных газопроводов. Это наше видение. То, что эту функцию будет выполнять отдельная балансирующая организация, мы рассматриваем только в качестве альтернативы. Но здесь есть важный нюанс. Говоря о балансировке рынка газа, мы подразумеваем основную часть газотранспортной системы. Когда мы рассуждаем о создании региональных газовых хабов, то в их рамках могут возникать отдельные балансирующие организации. Никто этого не запрещает.
- Почему было решение создать новые компании, а не делать СП на базе «Укртрансгаза»?
Это ключевой момент. У «Укртрансгаза» есть много нерешенных проблем. Вопрос привлечения иностранного партнера в «Укртрансгаз» проговаривался с юристами. Ответ простой и однозначный: это нереально. Проблемы «Укртрансгаза» касаются в первую очередь так называемых дисбалансов. Идет речь о газе, уже закачанном в ПХГ. «Укрнафта» говорит, что это ее газ, «Нафтогаз» - что это его газ, а газ «Укрнафты» был реализован населению в соответствии с нормативной базой и так далее. Сейчас, чтобы привлечь быстро партнера в СП, нужна новая компания с чистыми активами без какого-либо багажа проблем.
- Тогда как будут решаться проблемы, которые накопились в «Укртрансгазе»?
Мы не бросаем эту компанию и от обязательств не отказываемся. Эти споры будут решаться в цивилизованном порядке в судах.
- Все хранилища будут переданы в новое СП?
У нас есть свой взгляд, и он очень, скажем так, нерадикальный: из 30 миллиардов кубометров общей емкости хранилищ всего лишь 2 миллиарда будут даны нашим партнерам. Есть другой вариант, который предполагает, что самые большие хранилища следует передать в СП. Этот вопрос еще окончательно не решен. Речь сейчас идет о том, что мы должны согласовать принцип, а потом с заинтересованными сторонами будем отрабатывать конкретику. Второй аспект - нам нужно определить, какие хранилища мы будем использовать в качестве балансировочных, то есть те хранилища, управлять которыми будет оператор магистральных газопроводов, а какие могут быть переданы в аренду другим потенциальным операторам.
- «Нафтогаз» выкупил большую часть мощностей реверса через Словакию, то есть, частные компании не смогут импортировать большие объемы?
Это не означает, что мы будем одни его импортировать. Там есть очень много нюансов. Нам просто нужно было обеспечить своевременное строительство газопровода «Вояны-Ужгород», и была необходимость, чтобы туда не попал «Газпром».
- Вы уже консультировались с европейскими компаниями, кто будет партнером в новых СП?
Наше понимание такое, что «Укртрансгазу» будет очень сложно в ближайшее время эффективно работать с западными клиентами. Европейский рынок очень сложный. Нужны партнеры, которые придут и очень быстро начнут работать со своими же клиентами в Европе. Они приедут в Украину со своей клиентской базой, со своим софтом, со своими стандартными контрактами. Мы садим их с людьми «Укртрансгаза», и они начинают работать. Это модель «asset-light», она не предполагает масштабного вхождения оператора в активы. В этом случае СП отвечает в первую очередь за работу с клиентами, а за безаварийную работу газопроводов продолжает отвечать «Укртрансгаз». Для такой модели у нас есть партнеры. Существует вторая модель – «asset-heavy», это покупка газопроводов. Если инвестор хочет стать собственником - то на него ляжет вся ответственность по безаварийной работе ГТС. Для партнера в этом варианте больше инвестиций и рисков. Компаний, готовых рассматривать вторую модель, гораздо меньше. По европейскому опыту, привлечь партнера для второй модели это три года минимум. Поэтому такую модель мы сейчас не предлагаем.
- Кто станет инвестором для первой модели?
Названий мы пока не раскрываем, но это не RWE.
- Если компания не будет собственником, как тогда привлечь деньги на модернизацию ГТС?
Наши газовые инфраструктурные активы привлекательны для тех, кто рассчитывает на стабильный доход. Это либо банки, либо те же пенсионные фонды. У нас есть большой потенциал для увеличения долговой нагрузки компании, которая будет являться собственником ГТС. Поэтому вместо того, чтобы что-то кому-то продать, мы предлагаем сосредоточиться на привлечении долгового капитала. Украинская финансовая система сейчас очень ограниченна, а выход на зарубежные рынки в нынешней политической ситуации осложнен. С другой стороны, мы видим интерес в предоставлении финансирования со стороны международных финансовых организаций, тех же ЕБРР, Европейский инвестиционный банк (ЕИБ). По этому наше предложение, чтобы эти международные организации поучаствовали в кредитной рекапитализации государственных компаний, которые будут собственниками активов. Сейчас мы обсуждаем с ними объемы и условия.
В нашем проекте реформы, который готовили совместно международными аудиторскими и финансовыми компаниями, украинская ГТС оценена на уровне 30 миллиардов долларов. Европейский опыт работы операторов ГТС показывает, что государство могло бы привлечь 15-18 миллиардов долларов долгосрочных заемных средств. Часть из этих денег можно направить на модернизацию ГТС, сохраняя газопроводы в собственности государства. Остальные деньги могут быть направлены в бюджет. Например, на поддержку государственных программ по энергосбережению.
- Когда в планах реформа «Укргаздобычи» и выведение ее на биржу?
По поводу «Укргаздобычи», наши планы связаны не столько с реформированием рынка газа, сколько с нашим пониманием того, что в стране в принципе необходима весьма существенная реформа фондового рынка. На самом деле выгоднее всего продать «Укргаздобычу» стратегическому инвестору. Если мы говорим о том, что хотим сохранить контроль над компанией, то это - западная биржа. Но наше предложение - разместить 15 процентов акций компании на нашем фондовом рынке. Государство обязано развивать внутренний фондовый рынок. Если кто-то хочет сделать двойной листинг, то это можно сделать позже.
- Почему украинская биржа? Разве в Украине можно реально привлечь средства?
Сейчас нет ни одной компании на украинском фондовом рынке, которая была бы нормальным объектом инвестиций. Доли в свободном обращении - мизерные, у миноритарного инвестора никаких шансов влиять на принятие решений. Поэтому чтобы увидеть, кто купит, нужно хотя бы что-то предложить.
Если будет единая оптовая цена, - «Укргаздобыча» будет стоить по нашим оценкам 12 миллиардов долларов. То есть, если мы хотим продать 15 процентов - это 1,8 миллиардов долларов. Какую-то часть из этого мы бы хотели, чтобы купил, например, ЕБРР. Пускай на 500 миллионов. Есть еще, например, пенсионный фонд Нацбанка, который не такой маленький. Будут и другие инвесторы, если мы покажем, что «Укргаздобыча» - это компания, предназначенная не для какого-то «дерибана», а это - компания, которая пытается максимизировать ценность для своих акционеров и клиентов.
Мы предлагали правительству, чтобы, с одной стороны, выводить новые активы на рынок, а с другой - проводить пенсионную реформу. Накопительную систему, будущие пенсии, запустить на фондовый рынок, а те же деньги от продажи «Укргаздобычи» и других компаний государство может направить на нужды солидарной пенсионной системы, то есть для сегодняшних пенсионеров. Тогда поменяются правила игры.
Нам многие говорят, что в Украине рынок еще не дозрел, слабые суды, коррупция и так далее. Что сначала нужно исправить вот это все, а потом уже развивать биржу. Наоборот, развитие рынка капитала в стране первично, потому что приводит к усилению контроля над государством со стороны граждан. Бизнес действует более прозрачно, политики оглядываются на реакцию рынка, когда принимают решения. Посмотрите на историю. Пока странами управляют «мудрые» фараоны и цари, ВВП на душу населения остается одинаково низким. Как только в экономике начинает работать биржа, уровень благосостояния граждан вырастает в разы.
.gif)
